Перед дежурством муж позвонил, и сказал, что задерживается, не сможет отвезти Веру в больницу. Она не расстроилась. Дочка уже большая, привыкла оставаться дома одна. Олег скоро приедет, нет причин для волнений.
До областной больницы добиралась на маршрутке сорок минут. В машине тепло, а когда вышла, холодный ветер бросил в лицо мелкий колючий снег.
Подморозило.Снег сносило с асфальта к краю тротуара, где он сбивался в небольшие наносы. Впереди высились корпуса больничного городка с квадратами освещённых окон.
Конец октября. На деревьях еще сохранились желто-коричневые пожухлые листья. Скоро и их сбросит ветер, занесёт снегом на промёрзлой земле гнить до весны. Порывами откидывало в стороны полы пальто, выдувало тепло.
Вера подняла воротник и вжала голову в плечи. Шла быстро, чтобы не замерзнуть. «Надо переходить на зимние сапоги и шапку», — подумала она, открывая дверь в приёмный покой.
Почти переоделась в форменный костюм, когда в раздевалку ввалилась без стука медсестра Зоя.
— Вера Александровна! Ой, извините. Я не думала, что вы… — Она запнулась и остановилась в дверях.
— Стучать нужно. – Вера отвернулась, застегивая голубую куртку. – Хорошо, что хоть штаны успела надеть. Что случилось?
— Простите. Вера Александровна, там мужчину привезли, авария.
— Нефёдов должен ещё работать, его дежурство закончится, — Вера посмотрела на часы на стене, — через пятнадцать минут.
— Нефёдов осмотрел. Но… вы лучше сами, — Зоя замолчала, потопталась у двери, словно хотела что-то сказать ещё, но потом передумала.
— Хорошо, сейчас. – Вера Александровна заправила свои короткие волосы под шапочку, провела рукой по пуговицам на куртке, проверяя, все ли застегнуты, и вышла в коридор.
Был в начале её врачебной практики один случай. Совсем ещё девчонкой после института волновалась перед каждым своим ночным дежурством. Днём есть другие врачи, можно попросить помощи, совета, а ночью нужно самой принимать решения, оказывать помощь. Конечно, серьезные операции она еще не делала самостоятельно, но страшно было все равно.
И вот однажды вызвали её в приёмное отделение. Молодой человек сидел на топчане, держа у рта окровавленный платок. Лез к девушке в окно в общежитие, между первым и вторым этажами сорвался и упал. Приземлился мягко на рыхлую клумбу. Но прикусил язык, почти откусил сантиметра два кончика.
Вера старательно пришивала язык, а парень всё смотрел куда-то вниз. Она думала, что стесняется, поэтому прикрывает глаза. Когда швы были наложены, парень, едва ворочая языком, анестезия ещё не отошла, промычал: «Спасибо».
Вера подошла к раковине вымыть руки. Подняла глаза к зеркалу и ужаснулась. Лицо залила краска стыда. Верхние пуговицы были расстёгнуты, полы халата разошлись, и на обозрение парня предстала грудь в бюстгальтере. Вера мокрыми пальцами застегнула пуговицы и выбежала из перевязочной.
Медсестра дала рекомендации парню и отправила восвояси. А на следующий день он пришёл с букетом и ждал её после дежурства у дверей. Она его не узнала, ведь смотрела не на лицо, а на язык. Но, как только он начал говорить, так вспомнила. Из языка торчали ниточки.
Он извинился, подарил цветы и пригласил на свидание. Швы мешали, говорил смешно, и Вера рассмеялась. А через полгода сыграли свадьбу. У них с Олегом родилась дочка Юленька. Сейчас ей уже девять.
Вера вошла в приёмное отделение, посередине которого стояла каталка. «Скорая» уже уехала. Вера еще не видела, кто лежит, но её охватила непонятная тревога. Она подходила медленно, не веря, что это лежит Олег, её Олег. Вера задохнулась.
Тревога и страх накрыли сразу и целиком, не дав времени подготовиться. Горло сдавило тисками, ни крикнуть, ни вдохнуть. Бросилась к каталке, взглянула в окровавленное лицо — без сознания. Она приложила пальцы к сонной артерии. Где-то глубоко билась ниточка жизни. Часто. Неровно. Еле ощутимо.
— Олег! – выдавила она и не узнала своего голоса.
Нефёдов стоял рядом.
— Вера Александровна. Я не рискну оперировать. И вы… Вызовите Соболева, срочно! – крикнул он кому-то.
Вера слышала его, как сквозь плотную вату, всё расплывалось перед глазами.
— Что у него? – хрипло, с трудом спросила она, пытаясь по внешним признакам понять тяжесть повреждений. – Когда? Сколько прошло времени? – Мозг заработал, включился профессиональный рефлекс думать, решать, помогать, спасать. Это отодвинуло на задний план волнение и навалившееся отчаяние.
— Что стоите? Бегом на рентген, потом в операционную. Кто есть в отделении? Нефедов не ушел? — кричала она.
— Я здесь, — рядом послышался голос молоденького Нефёдова.
— Поехали, — она толкнула каталку к выходу.
— Внутреннее кровотечение, возможны переломы… Третью положительную кровь готовьте… — она еще что-то кричала, кто-то оттеснил её от каталки, покатили быстро вперёд.
Она отстала, ноги сами принесли её к операционной. Здесь уже суетились сестры. Вера мыла руки, как в бреду. «Нельзя в таком состоянии оперировать. Вдох-выдох. Успокоиться. Начну, потом придёт Соболев… — уговаривала она себя. — Торопился, спешил, подморозило резко…, а дочка ждёт дома. Нужно позвонить ей. Потом. Всё потом, — Вера сделала глубокий вдох. — Ну почему? За что?»
Она не заметила, что выдохнула последние слова вслух.
— Случайность. Так бывает. Я оперирую. Сможешь ассистировать? Если нет, то лучше не мешай. – Спокойный голос Соболева привёл в чувство.
Всегда уравновешенный, казалось, ничто не могло вывести его из себя.
— Спасибо, — сказала Вера. — Я справлюсь.
В операционную уже ввозили каталку с Олегом.
Она стояла за операционным столом, мозг отдавал приказ рукам, а в голове билась одна мысль: «Живи. Только живи. Пожалуйста. Ты сильный. Я рядом…»
— Вера, иди, отдохни. Я доделаю сам. – Она не сразу поняла, что Соболев говорит ей. Словно проснулась. Рядом стояла сестра и поддерживала её рукой.
Вера, шатаясь, вышла из операционной. Она села на стул в коридоре, сняла шапочку и смяла её в руках. Потом уткнулась в неё и заплакала. За дверью тихо. Нет суеты, значит, операция идёт чётко и правильно. Теперь всё зависит от организма Олега.
— Вера? – она подняла заплаканное лицо. — Перед ней стоял Соболев. – Всё в порядке. Жив.
Она вскочила на ноги. Сколько раз сама сообщала родственникам о результатах операции. И теперь поняла, что они чувствуют, когда утомительное ожидание закончилось, и ты слышишь слова надежды. Ей захотелось расцеловать серьезного и усталого Соболева.
— Пока состояние тяжелое, надеюсь, всё будет хорошо. Хочешь, за тебя отдежурю?
Вера не могла говорить. Она уронила голову на грудь Соболеву и заплакала.
— Ну, ну. Успокойся. Живой. Держись. — Он осторожно погладил её по спине.
— Нет. Я отдежурю. Спасибо тебе. Сейчас приведу себя в порядок. Я лучше здесь, с ним буду. – Она вытерла глаза.
— Хорошо. Я, если что, в ординаторской. Не поеду домой. На дорогу только время потеряю. Утром все равно возвращаться.
Вера заглянула в палату. У кровати пикали приборы, к ним тянулись провода от руки и груди Олега, накрытого белой простынёй. Она подошла, сжала его руку. Но побыть с ним не дала Зоя, позвала к новому пациенту. Нехотя и бережно опустила руку Олега на кровать.
Работала на автомате, думая о муже. Она осматривала пациентов, писала назначения, забегала в палату интенсивной терапии… Олег еще не пришёл в себя.
Она уснула в ординаторской, не дописав очередную карту, положив голову на руки.
— Вера!… Александровна, — без стука вбежала Зоя.
Вера резко подняла голову, еще не проснувшись до конца.
— Что случилось? — встревожено спросила.
— Ваш… муж пришёл в себя. – Зоя улыбнулась радостно.
— Что же ты молчишь?! – Вера чуть не сбила с ног Зою, налетев на неё, бросилась в палату интенсивной терапии.
Она подбежала к кровати, на которой лежал Олег. В первый момент ей показалось, что он спит. Нет. Вера поймала его взгляд из-под полуприкрыт век.
— Олег! Как ты? Ты узнаешь меня? – её настороженные глаза всмотрелись в бледное лицо, выхватили показания приборов на мониторе…
— Прошло одиннадцать лет, а ты совсем не изменилась. Все так же носишься по отделению, сверкая лифчиком, – еле слышно сказал муж.
Вера опустила глаза на свою форменную куртку. Верхние пуговицы расстёгнуты.
— Это я специально, проверить, не потерял ли ты память. – Нашлась она, наклонилась и поцеловала его в сухие губы. – Живой! Слава Богу!
— Я… — начал он.
– Молчи. Потом. Отдыхай, – прошептала Вера.
Олег прикрыл глаза. Анестетики в крови еще действовали, отключая сознание и погружая в дремоту.
«Как я могу умереть и пропустить такое зрелище. Ну, уж нет. Не дождешься», — Вера слишком хорошо знала своего мужа. Знала, что именно это и сказал бы, если бы у него были силы.
Олег спал, а Вера сдала дежурство Соболеву. Когда он рядом, за мужа можно не беспокоиться.
Измотанная тревогой за Олега, она ехала домой в почти пустой маршрутке. «Успею проводить Юлю в школу». Вера достала телефон и увидела несколько пропущенных звонков и сообщений от дочери. Написала, что едет домой.
«Надо придумать что-то, чтобы дочка не переживала. Что-то героическое. Например, историю про то, как отец спасал мир от…. А чего придумывать? Он и так герой. Выжил после такой аварии. Придётся покупать новую машину…»
Её мысли закружились каруселью обо всём сразу и ни о чём.
За окном в предрассветных сумерках падал снег, но не мелкий и колючий, как вчера, а пушистый и мягкий. Он ложился тонким слоем на замерзший асфальт. Скоро прохожие затопчут его, он растает под ногами. «Как хрупка человеческая жизнь. Всего один шаг до боли, до потери, до точки невозврата…»
Сказались усталость и нервное напряжение. Вера не успела додумать мысль, прижалась головой к оконному стеклу, прикрыла глаза и задремала.
Самое страшное, когда на операционном столе перед хирургом вдруг оказывается кто-то из родных…
Свежие комментарии