Когда-то это была большая семья: муж, жена и трое детей. Два сына и дочь. Работящая семья, хозяйственные… Отец с матерью выстроили большой дом — то ли 7, то ли 8 комнат! Сами глину месили, сами камни клали, крышу ставили..
Давно это было. Сейчас другие технологии, материалы — глядишь: через несколько месяцев уже и дом стоит. У них же на это годы ушли. Самые лучшие. Молодость..
Не останавливались даже когда, один за другим, дети рождались. Некогда было! И мало-помалу вырос дом. Крепло руками отца с матерью хозяйство.
И дети в стороне не были. Парни всей мужской работе были обучены, а дочка еще со школьных лет могла и хлеб замесить-испечь и обед сварить на всю семью.
Всем троим детям родители, сколь бы трудно ни было (подкрадывались полуголодные 90-е), дали высшее образование.
А потом… Потом все рассыпалось как карточный домик. Едва эти самые 90-е наступили, внезапно «сгорел» от ужасной болезни старший сын, а через год умер хозяин. Отец семейства.
Дочь после неудачного замужества уехала в другую страну, оставив матери, Екатерине Ивановне, маленькую свою дочь. Младший сын к тому времени обзавелся семьей, и у них с Олей тоже родилась дочь. Жили они отдельно.
Но едва ли не каждый день, а уж в выходные-праздники точно, собиралась у мамы-бабушки вся семья: сама хозяйка, сын с невесткой, а по двору бегали две внучки, почти ровесницы.
Мы с моей семьей частенько у них бывали. Что это были за времена! Не сломавшаяся от тяжких испытаний, хлебосольная Екатерина Ивановна учила меня солить помидоры, чтоб «как ни у кого», муж мой с сыном ее, теперь единственным, помогали друг другу чинить автомобили, я учила обеих внучек английскому языку.
Оля называла свекровь мамой.
Все закончилось одним недобрым утром. Игорь, Олин муж, отец их голубоглазой любимицы-дочки, надежда и опора матери, погиб. Автомобильная катастрофа.
Осиротели все…И все изменилось.
Почерневшая от горя Екатерина Ивановна брала любые подработки, лишь бы попозже прийти домой. Затеяла ремонт во всем огромном доме, не очень-то и нужный. У нее, образцовой хозяйки, ничто не приходило в упадок. Все делалось вовремя. Просто нужно было забыться.
Я часто у нее бывала. Но как же изменились наши встречи! Теперь все разговоры были об одном и том же: где были Игоревы глаза, когда он, красавец-парень, на ней, простушке, женился?
И квартиру эту мы с отцом им купили, а ее родители дали самую малость. Она за ним, как за стеной, была, не знала, откуда что берется. Вот пусть сейчас посмотрит, каково это: вдовой быть.
Она говорила и говорила, а я пыталась ее и выслушать, и утешить, и возразить, поскольку всегда Оля в хороших невестках ходила. В дочках! Но не слышала меня Екатерина Ивановна. И не слушала. И кто мог ее осудить? Попробуй-ка, пройди через такое… Врагу злейшему не пожелаешь.
С Олей мы тоже общались. И уж, конечно, ни слова из наших со свекровью ее бесед, ни я, ни кто другой из моей семьи никогда не обронил. Соль на рану…Да и не надо было. Она и так все знала. Провинциальный наш городок вовсю старался, чтоб не осталась она в неведении. «Оля, ты себе не представляешь, что я вчера о тебе слышала! Твоя свекровь….»
Год за годом шло время. И оно не лечило. Мы все так же встречались. Только это было все труднее и труднее. Поминальные обеды каждая устраивала у себя. Дни рождения — друг без друга. Как разорваться, если дОроги обе?
Оля по-прежнему в разговорах называла ее мамой. А свекровь про Олю -«она». «Ты видела, во что она вырядилась? В ярко-оранжевый плащ! Перекрасилась! Глаза бы мои ее не видели!»
Приходя домой без прежней радости от встречи, я вспоминала свою далекую юность. В квартире напротив жила Света. Мы, ровесницы, вместе росли.
Она жила с мамой, которая ее любила без памяти. Я, выйдя замуж, из родительского дома ушла. А Света так с мамой и жила. И при загадочных обстоятельствах — погибла!
Я никогда не забуду глаз, какими на меня смотрела бедная мама ее. Как будто говорила: «Ты — жива. А ее — нет». Меня даже холод пробирал из-за этого.
Потому старалась бочком, бочком проскользнуть в родительский дом, чтоб глазами не встретиться. И даже в мыслях никогда ее не осуждала. Но страшновато — было…
Видимо, нечто подобное испытывала и Екатерина Ивановна по отношению к Оле.
Со времени смерти сына, мужа прошло 12(!) лет. И случилось то, что послужило поводом для настоящей войны. У себя на работе Оля встретила хорошего человека. Сашу. И они теперь — вместе.
И теперь врагов у Екатерины Ивановны — двое. «Да как она могла привести его в Игорев дом? Как она дочери его не постеснялась?!»
Это негодование Олина свекровь выразила не нам. Мы теперь тоже — по другую сторону баррикад. Потому что Оля с Сашей бывают у нас, и мы бесконечно рады, что у нее наладилась жизнь.
В разговорах Оля по-прежнему говорит о «маме». Не злится на нее за незаслуженные заглазные упреки. А Саша, сидя рядом с ней, слушает, как она об этом говорит, и держит ее за руку.
Нам тоже не на что злиться на Екатерину Ивановну. Она по-прежнему нам друг. Но мы не видимся. Она знает о наших с Олей встречах. И она — не с нами…
Какие странные мы с вами люди… Мы готовы поделиться последним, обнять, утешить любого — в горе. И очень редко можем порадоваться чужому «хорошо».
И объявляем то тайную, то явную войну друг другу. И не жалеем патронов. Может ли быть сладкой победа в таких войнах? Да и будут ли победители…
http://pirooog.ru/v-etoj-vojne-pobeditelej-ne-budet-togda-za...
Свежие комментарии