Знакомство Сергея с Люськой началось полтора года назад. Однажды вечером — весна, теплынь, воздух точно травами настоян — они бродили вдвоем по городу, завернули в какой-то сквер, где деревья накрывали лавочки шатром. Они оказались близко от ее дома. Люська — так звали ее все подруги — спросила спокойно: «Зайдешь?»
У Сергея мурашки пошли по спине, он знал, что Люська живет одна. Он в ответ кивнул, и оба тут же пересекли улочку, направившись к калитке, за которой были двор и крыльцо. Люська жила на втором этаже в старом кирпичном доме. Сергею пришлось подниматься впотьмах по широкой лестнице. Он воспользовался случаем и обнял Люську.
У себя в комнате Люська щелкнула выключателем. Загорелась лампочка под большим красным абажуром на длинной ножке, осветив старинную горку с посудой, тахту и низенький столик.
Люська бросилась хозяйничать. Сварила кофе, нарезала хлеб, сыр, поставила неполную бутылку с коньяком.
Они выпили, чокнувшись, из крошечных рюмочек и стали жевать бутерброды. Потом еще выпили. Люська включила проигрыватель. Мягкие, булькающие аккорды поплыли по комнате, и Сергею вдруг показалось, что он сильно опьянел.
Но он не устрашился этого. Пускай. Ему все сейчас нравилось. И собственное опьянение, и то, что Люська называет учреждение, где работает, «конторой», что ведет себя просто, что собирается поступить на курсы стенографии, так как теперь секретарше нельзя без стенографии.
— Хочешь еще кофе?
— Кофе? Что ж, можно.
Люська налила кофе, наполнила рюмки коньяком, затем взяла сигарету и закурила. Облокотившись о низенький столик, так что были видны ее красивая шея и выемка на груди, подперла кулачком шею, уставилась на Сергея.
Он тоже смотрел на нее — на лицо, на шею. Потом она примяла сигарету в пепельнице и пересела на стул рядом с ним. Он тут же обернулся к ней, обнял…
А на другой день были тактико-строевые занятия в поле. Сергей сидел вместе с другими курсантами на опушке леса, слушал, что говорил майор Кривенко, но голова его плохо соображала. Он смотрел на небо, на облака, беспричинно улыбался чему-то и часто вздыхал.
Пожалуй, это была лучшая часть воспоминаний Сергея о Люське. Их встречи повторялись, он уже привык к маленькой комнате на втором этаже, и все чаще возникали разговоры о жизни в гарнизоне.
Люське не нравилось это слово, оно пугало ее, но Сергей объяснил, что ничего пугающего тут нет: у гражданских людей — поселки и города, у военных — гарнизоны.
Иногда в разговорах они очень близко касались будущей своей жизни. Но Люська странно вела себя при этом, Сергей все время чувствовал, что она думает о чем-то другом, какие-то иные заботы владеют ею.
А то вдруг она начинала дурачиться:
— Ты в самом деле хочешь увезти меня в свой гарнизон?
— Хочу.
— Ой как здорово! А это очень далеко отсюда?
— Может, и далеко.
— А как мы будем там жить?
— Прекрасно.
— А танцевать там можно?
— Только со мной.
На Октябрьские праздники их пригласили в компанию.
В условленный час он, начищенный, наглаженный, поднимался по лестнице на второй этаж. Звонить, однако, не пришлось — дверь сама распахнулась перед ним, и Сергей в первое мгновение даже зажмурился: на пороге стояла Люська. И какая Люська! Желтые брюки в обтяжку, туфли с высокими лакированными каблуками. И совершенно немыслимой расцветки кофта с глубоким вырезом. Есть от чего прийти в оцепенение.
— Уже целый час жду тебя! — сказала недовольным голосом Люська, когда они вошли в комнату, и крутанулась перед зеркалом.
На автобусной остановке мужчины пялили на нее глаза. Но Люське хоть бы что. Спокойно ходила туда-сюда, демонстрируя свои брюки. Черт, а не девка. Когда вышли из автобуса, она прежде всего устроила себе смотр: хорошо ли лежат волосы, не сбилась ли сзади кофточка? А куда ей сбиться, если она натянута, как на барабане.
В доме, куда они направлялись, нужную квартиру можно было не называть. Из окна неслась музыка. Люська нажала кнопку звонка — никакого ответа. Пришлось звонить несколько раз, потом стучать. Наконец-то их услышали. Девушка с белыми волосами, спускавшимися на глаза, открыла дверь и хотела обнять Люську, но она увернулась, испугавшись за парфюмерию.
— Вот знакомься,— сказала Люська.
— Сергей.
Девушка протянула руку, сказала безразлично:
— Очень приятно.— И сама представилась: — Юлия.
В комнате мебель была сдвинута в одну сторону, на журнальном столике крутился магнитофон. На Люську и Сергея никто не обратил внимания. Видимо, так было принято. Лишь две девушки в куцых юбочках помахали ей руками да загорелый седеющий мужчина в замшевой куртке сделал галантный поклон. Четверо парней, примерно такого же возраста, как и Сергей, сидели у окна и курили.
Справа, в распахнутую дверь, была видна вторая комната. Там находился стол с закусками и вином.
Когда спустя несколько минут сели за стол, широкоплечий парень из тех, что курили у окна, подмигнул Сергею и спросил, что налить. Сергей показал на сухое вино. Одна из девушек в коротенькой юбочке заспорила, почему сухое, но седеющий мужчина солидно объяснил: военная служба, порядок, надо понимать.
— И в праздник нельзя? — удивилась девушка, презрительно поджав губы.
— И в праздник,— подтвердил все тот же мужчина.
— Вот почему я отказался от военной карьеры, — вставил с усмешкой широкоплечий парень.— Тысяча ограничений.
— Ну, тебя ограничишь! Дожидайся! — сказала Юля, которая была хозяйкой квартиры.
— Я же говорю: пожертвовал карьерой,— не унимался парень.
— Зато мы в генералы выйдем! — произнесла Люська и отпила из фужера глоток.— Ведь правда, Сергей?
Он пожал плечами и неожиданно покраснел. Дурацкий какой-то разговор. «В генералы выйдем!» Пока он соображал, что бы такое сказать, подходящее случаю, снова громыхнули трубы, завыли саксофоны.
— Танцевать! Танцевать! — крикнула Юля и обхватила за шею широкоплечего парня.
Седеющий мужчина с серьезным видом подошел к Люське. Та вопросительно поглядела на Сергея, он кивнул, и они ушли в соседнюю комнату, где уже крутилось несколько пар.
Через некоторое время музыка затихла, и Люська вернулась. На ее лице были капельки пота, плечи поднимались и опускались, как после бега. Девчонки в коротеньких юбочках шушукались, поглядывая изредка на Сергея. Седеющий мужчина деловито объявил, вытираясь клетчатым платком:
— Талант! Это талант, товарищи! — И добавил с задумчивым видом, проходя мимо Сергея: — А вы почему не танцуете?
Сергей пожал плечами, ничего не сказал.
Магнитофон уже снова ревел во всю мочь. Шейк. Тут Сергей не выдержал, вышел в соседнюю комнату, где танцевали пары. Но картина превзошла все ожидания. Седеющий мужчина вышагивал вокруг Люськи, делая какие-то замысловатые па. Но зато Люська давала жару.
Ее ноги, обтянутые брюками, летали вправо и влево, то казалось, что она шла в какую-то драку, наступала, извиваясь всем телом, то, словно обессилев, отходила назад, крутила бедрами, делая совершенно умопомрачительные выпады. Даже парни заинтересовались, перестали курить, ожидая, чем это все кончится. А одна из девчонок вдруг взвизгнула.
Музыка затихла, и все захлопали в ладоши, как на концерте. Люська, разгоряченная, ослабевшая, подошла к Сергею, обхватила его за плечи.
— Ой как здорово! Сережка!.. Так здорово! Я давно так не танцевала. Ой, не могу…
Он покивал, как бы давая понять, что разделяет ее восторг. А ревущее чудовище уже изрыгало из себя новые ритмы. И Люська, будто боевой конь, услышавший звук трубы, устремилась снова в сражение с невидимым противником.
В половине одиннадцатого Сергей забеспокоился. Пора уходить. Ему нельзя опаздывать. Присутствующие отнеслись к этому совершенно равнодушно: вдвоем пришли — вдвоем и уходят. Никто не проявил ни малейшего интереса. За исключением разве седеющего мужчины, который стоял в прихожей и вздыхал:
— Как жаль, Люся! Ну с кем я теперь буду танцевать?
Люська прихорашивалась у зеркала. Стрельнула глазами в его сторону, бросив сухо:
— Привет!
— Привет!
Однако едва выйдя на улицу, она взяла Сергея под руку и залилась раскатистым смехом.
— Ты чего? — спросил Сергей.
— Этот Гоша,— седеющего мужчину, оказывается, звали Гошей, — что надумал… Ой, не могу!
Сергей задержал шаг.
— Да говори толком.
— Этот Гоша,— повторила Люська после небольшой паузы,— предлагал встретиться.
— Чего-чего?
— Встретиться, говорю, предлагал. Понял?
— С кем? С тобой?
— Нет, с тобой! — возмутилась Люська.
— Ну и ну! Силен мужик. Что же ты?
— Отшила. Больше не сунется.
— А почему у тебя руки горячие? — вдруг спросила Люська.
— Откуда я знаю,— смутился Сергей,— Да разве они горячие?
— Очень горячие.
— Смотри-ка, уже поздно.
— Неужели поздно? Как жалко…
И печаль на лице у Люськи была особенная, которую не передашь словами. Ее можно лишь чувствовать, как чувствовал в тот вечер Сергей, и сердце его бешено колотилось.
Дневальный в казарме сидел около тумбочки и писал письма. Несколько листков уже было исписано и лежало рядом. Он отложил очередной листок и посмотрел внимательно на Сергея.
— Явился?
— Явился. Меня никто не спрашивал?
— Нет, никто.
— Спокойной ночи! Счастливого дежурства!
— Ладно. А как попраздновал?
— Отлично!
— Ну, ложись скорей.
Конец этой истории наступил через несколько дней, когда Сергей среди недели получил приказание навестить заболевшего майора Кривенко. Был вечер. На обратном пути в училище Сергей не утерпел — решил повидать Люську. Хотя бы пять минут…
Вот и знакомый двухэтажный дом. Куст бузины и полусгнившая лавочка под ним. С улицы вход во двор через покосившуюся калитку. Крылечко с навесом, деревянная лестница — знакомые шестнадцать ступенек. Прямо — обшарпанная дверь, белая пуговка звонка…
На этот раз Сергею даже не пришлось пересчитывать ступеньки. Дверь с крыльца открылась, и Сергей нос к носу столкнулся с Люськой. Увидев его, она резко отпрянула назад, в глубь сеней, и он сразу понял причину: позади стоял Гоша, седеющий мужчина, с которым она четыре дня назад танцевала шейк.
— Понимаешь, Сережа, ему срочно потребовалось… У меня же проигрыватель…
Глупая ее усмешка чуть не вывела его из равновесия. Но он сдержался, не натворил глупостей.
Последнее, что уловило его ухо,— стук калитки, четкий, холодный.
http://pirooog.ru/prishel-sergej-navestit-devushku-v-neuroch...
Свежие комментарии